Центральная Азия, мигранты… Иногда меня подмывает написать на эту тему, но рука не поднимается. Потому что понимаю, не только отдельно взятый человек, но и целые народы вряд ли что-то могли изменить в 1991 году, когда разваливался Советский Союз. Людей развели на «независимость», но в результате она досталась далеко не всем.
Самодостаточными действительно стали несколько вновь образованных государств, которые отделились от РСФСР. Но на мой взгляд наверное только Казахстан и Грузия по-настоящему обрели суверенитет. Более менее существуют Азербайджан, Армения и Беларусь. Страны Балтии, хотя и существуют в своём анклаве, уже попали в зависимость от Евросоюза и начали отказываются от собственной валюты.
А некогда могучие государства Центральной Азии, ранее покорявшие даже Европу, понемногу возвращаются в каменный век. Граждане Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана и Туркменистана сегодня вынуждены батрачить. Трудовые мигранты из этих «государств» миллионами выезжают в Россию на поиски лучшей доли — на заработки.
Как именно они здесь живут, знают не многие. Кто-то из новостей узнаёт о нелегалах, другие слышали о том, что «узбеки селятся в резиновых квартирах», и так далее. Если верить государству, в последние два года с незаконной миграцией начали интенсивно бороться. С 1 января 2015 года трудовых мигрантов, въезжающих на территорию России обязали получать персональный патент. Даже придумали для них какой-то специальный тест по русскому языку.
Чего греха таить, порой мне на самом деле жаль этих работяг, которые прибывают в Россию. Ведь они не все одинаковые. По работе мне приходится сталкиваться с мигрантами Беларуси и Украины, Кыргызстана и Узбекистана. Среди них встречаются врачи и плотники, полицейские офицеры и повара, строители и учителя, культурные и общительные, запуганные и молчаливые, грязные и вороватые. Соответственно и отношусь я к ним по-разному.
Но помимо меня ведь существуют и другие люди. Кому-то плевать на происходящее, а кто-то и вовсе откровенно ненавидит всю эту рабочую силу. Буквально пару дней назад я описывал ситуацию, когда к нам на склад нагрянули сотрудники полиции и выгребли личные вещи и деньги проживающих в бытовках работяг. Кстати, документы и деньги (не все суммы) полиция позже вернула, но лишь потому, что мой коллега ездил на встречу тет-а-тет с начальником отдела.
Ранее я уже писал о том, что подъезд 16-этажного дома в одном из спальных районов Москвы, где я проживаю, населён трудовыми мигрантами. Наверное так сейчас обстоят дела во многих микрорайонах столицы. И если редкие соседи славяне — беларусы и украинцы — уважают себя и поддерживают в чистоте свои временные жилища, то часто после некоторых выходцев из Центральной Азии зайти в подъезд или в лифт просто невозможно — такой сильный и неприятный стоит дух.
Я часто вспоминаю эпизод из своей жизни. В мае 2013 года мне довелось на пару недель стать обитателем больничной койки в «травме» Видновской ЦРБ. Через некоторое время к нам в 4-местную палату на каталке завезли молодого человека, который был наполовину забинтован и едва мог двигаться. То, что он узбек, мы с соседями узнали не сразу — это позже выдали яркие национальные платья женщин, которые его посещали. Эти посещения длились по полдня, затем они переросли в постоянное пребывание в палате «сиделок». Прикроватные тумбочки и стол сразу же были заняты всякой снедью в непонятных пакетах и контейнерах. Про тихий и здоровый сон можно было забыть, в палате стоял постоянный гул. А однажды вечером молодая узбечка задержалась у койки своего знакомого, и как оказалось — решила заночевать в нашей палате. Сначала сидела на стульях, потом перебралась на пустующую кровать, и вскоре оказалась под одеялом. В одежде. Хорошо ещё обувь сняла. На утро она заправила кровать, и вскоре исчезла. Как ни ничего и не бывало. осталось лишь моё воспоминание о том, что кто-то спал на чистой постели в одежде и с немытыми ногами. После этого я дал понять дежурной медсестре, что не позволю кому-то лечь на использованную постель и попросил заменить бельё…
Ощущение часто складывается такое, что все эти немытые граждане иностранных государств всего минуту назад вылезли из своих азиатских кишлаков. Сказываются густонаселённое проживание и некоторые обычаи этих народов (например, подмываться у мусульман), и по-видимому — отсутствие лишних денег на мыло, шампунь и зубную пасту. Отсюда и характерные запахи. Многие выходцы из сопредельных стран, расположенных к юго-востоку от России, о русском языке знают лишь понаслышке, и поэтому объяснить им, что иногда всё-таки надо мыться, получается через переводчиков — их же собратьев.
Но нам приходится их терпеть, потому что все эти выходцы из Чебуректостана выгодны и государству, и его институтам, и работодателям, и собственникам жилья. С государством всё ясно — бабло мы выручаем на патентах, на экзаменах по русскому языку, а также на разных преференциях, которые получают российские компании за границей в обмен на квоты. Государственные институты, хотя бы УФМС, стоит отнести туда же. На всех этих узбеках и таджиках выживает и полиция.
Консьержка — узбечка по происхождению, рассказывала мне о том, как ежемесячно 1-го числа мигранты из нашего микрорайона Загорье, включая её мужа, чуть ли не в очередь выстраиваются перед участковым отделом полиции. Несут в участок мзду, по 5000 рублей с каждого — «чтобы не трогали». И о том, как неоднократное приезжали «не наши» (не из нашего района — прим. themajor) полицейские, и угрожая депортировать, вымогали деньги. Там суммы доходили до 50-70 тыс. руб.
Мигрантов доить выгодно не только государству [и полиции], но и работодателям. Как правило их охотно берут на те должности, где труд не требует высокого интеллекта — грузчиками, уборщиками, носильщиками, дворниками, консьержами, кассирами и т.д. Платить им много не нужно, лишних вопросов они не задают, да и своих законных прав они зачастую не знают. В крайнем случае их можно кинуть на деньги, впрочем как и поступили в Москве с рабочими метрополитена, задолжав им более 300 млн руб.
Славяне на такую работу устраиваются всё реже и реже, а если и идут, то их требования работодателям кажутся завышенными. Ведь каждый хочет сэкономить на затратах. Но в итоге мы получаем НЕквалифицированный труд.
Об этом ранее я уже писал в своей статье «От бордюра до потопа…», где рассказывал, как в конце 1990-х годов в нашей стране существовала система профессиональной подготовки рабочих кадров, и человек тогда почти не имел возможности устроиться на работу без диплома о среднем профессиональном образовании — сантехника, автослесаря, плотника, штукатура-маляра, каменщика, крановщика, тракториста, машиниста и т.д. на соответствующую должность.
Я уже много лет вынужден биться с производством, буквально отстаивая качество нашей продукции и не позволяя производить откровенное дерьмо, из-за которого мы уже потеряли часть покупателей. Но работодатель не слышит. Ему выгодно то, что у нас работают узбеки — на складе в Москве и на производстве в Рязани. Жаль, что он не слышит тех ласковых слов, которыми отзываются обо всех этих иностранных рабочих девчонки из бухгалтерии, которые ведают кадровыми вопросами…
В наше время, когда в стране миллионы собственных безработных граждан, благодаря политике государства иностранные мигранты стали незаменимыми
Квартиросъёмщики из мигрантов вовсе идеальные, не требующие от собственников жилья никаких вложений. Квартиру сдал — и живи припеваючи, и не дай боже из них кто-то задержит оплату! Всегда можно пригрозить визитом полиции или УФМС.
А за какие деньги сдаётся такое жильё! Два года назад в лифте я поднимался с двумя персонажами, которые явно были не из нашего дома. Я поинтересовался у них, к кому они приехали и откуда, заодно узнал, почём нынче жильё для мигрантов. Оказалось, что «однушка» в Подольске для иностранных граждан легко сдаётся за 45 тыс. руб.! И это в то время, как я в московском Бирюлёво (в черте МКАД) снимал «однушку» за 25 тысяч деревянных. Ну а что Вы хотели? Их там живёт 9 человек, и каждый платит по 5 тысяч.
Вот и в нашем доме на Лебедянской примерно такая же ситуация. Не подъезд, а настоящий аул. На двух этажах есть такие же квартиры, и бывает, что иногда лифт останавливается на одном из этажей — вот тогда нос буквально закрывать приходится рукой. Не продохнуть. Коллеги на работе улыбаются, когда я рассказываю истории из жизни нашего подъезда и называю «узбечятиной» этот запах, который уже впитался в стены подъезда.
А в пятницу мою семью и семьи моих соседей по подъезду вовсе поджидал вот такой сюрприз:
Объявление в подъезде одного из домов на Лебедянской улице в Москве. Фото © themajor.ru
Надпись на объявлении гласила, что в нашем подъезде был зарегистрирован случай инфекционного заболевания. Поэтому администрация городской поликлиники №52 порекомендовала жильцам обратиться к ним для проведения флюорографического исследования лёгких.
Для тех, кто не знает, для чего делается флюорограмма (в народе «флюшка» — прим. themajor.ru), я поясню: обычно она позволяет на ранней стадии выявить у человека такое заболевание, как туберкулёз. Туберкулёз! В Москве, Карл, в 2017 году!
У меня не было никаких сомнений насчёт источника этого инфекционного заболевания, поэтому я сразу предположил, что это наши узбекские друзья одарили нас сюрпризом.
Два главных вопроса: как давно носитель этого сложнейшего заболевания узнал о своём заболевании, и спустя какое время оно было обнаружено? Ведь туберкулёз, как и радиоактивное облучение, это совершенно невидимая человеческим глазом и не ощущаемая на первоначальном этапе заболевания, опасность. То, что эти товарищи зачастую живут в антисанитарных условиях, известно давно, и как оказалось, моё недовольство запахами оказалось не напрасным.
Если верить статистике, в соседской Украине от туберкулёза ежегодно умирают 10 тысяч человек. Лечение этой инфекции является довольно сложным делом, которое требует не только много времени и терпения, но больших затрат в деньгах. При несвоевременной диагностике или неаккуратном лечении происходит пациент становится инвалидом, а зачастую вовсе умирает.
Противотуберкулёзное собрание
Сегодня в нашем подъезде прошло собрание. Темой для обсуждения стал факт заболевания туберкулёзом одного из жильцов, а точнее — квартиросъёмщика.
Так-то я не хожу на все эти собрания, потому что сам существую на птичьих правах в роли внутреннего трудового мигранта. Но сегодня решил сходить на разведку, чтобы оставаться в курсе последних событий. Как ответственный гражданин я не мог пропустить это мероприятие. Но как человек, понимающий, что ситуация непоправима, не хотел впустую тратить время. Но любопытство взяло верх, и я отправился на это «противотуберкулёзное» собрание.
В холле нашего подъезда спустя через 5-10 после открытия мероприятия собрались около 15 человек. Учитывая, что на 16-ти этажах размещаются 64 квартиры, явка оказалось рекордной, можно сказать, что почти по одному представителю от этажа )) Это ещё нормально, бывает и хуже. В Москве народ вообще нелюдимый, и предпочитает отсиживаться в своих норках. Об этом я и напомнил присутствующим позже. А тем временем председатель ТСЖ открыла собрание.
О чём говорили в толпе? О том, что у одного из жильцов подъезда обнаружена открытая форма (!) туберкулёза. О том, что всем в обязательном порядке нужно пройти флюорографическое обследование. О том, что ребёнок мужчины, у которого выявили туберкулёз, тоже болеет и уже заразил кого-то в школе. Думали над тем, как избавиться от этих соседей из чужого государства.
Я задал несколько вопросов, которые в данной ситуации показались мне логичными. Во-первых, я поинтересовался у председателя, откуда пришла информация. Она ответила мне, что об этом сообщили медицинские работники нашей районной поликлиники: «Вот, посмотрите, в подъезде висит объявление, на нём есть печать…»
Я пригляделся, печать действительно на объявлении была:
Печать поликлиники, которой было заверено объявление в подъезде. Фото © themajor.ru
В свою очередь я поинтересовался тем, что будет дальше, какие меры будут приниматься для решения этой нешуточной проблемы, на что услышал гениальный ответ: «Надо сделать флюорографию». Но как справедливо заметила моя супруга, никакого смысла в обследовании нет, ведь до момента помещения больного в карантин флюорограмму всем придётся делать ежедневно.
Как оказалось, из официальных обращений по этому поводу было лишь одно — к участковому полицейскому. Ни в администрацию районной управы, ни в министерство здравоохранения города Москвы, правление ТСЖ официально не обращалось! Более того, на собрании было предложено жильцам самостоятельно писать обращения в разные инстанции, после чего председатель огласила телефоны доверия…
Несколько возмущённых жильцов потребовали вызвать полицию и принудительно выселить жильцов, а лучше вовсе депортировать их историческую на родину. Но как оказалось, полиция в этой ситуации бессильна, и повода для того, чтобы ломать двери, нет никакого. Тогда от председателя ТСЖ потребовали информацию о собственнике квартиры, чтобы свзязаться с ним (с ней), и чтобы он(а) приехал(а) и выгнал(а) инфекционных больных, но оказалось, что такой информации в правлении нет.
В общем, как я и предполагал, сами жильцы оказались бессильны что-либо изменить в этой ситуации, а председатель решила особо не утруждать себя обращениями и письмами в инстанции. Здесь я напомнил соседям, что всем государственным органам на рассмотрение обращений граждан обычно отводится 10 дней.
Затем жильцы много говорили, что-то обсуждали, и незаметно для себя переключились на вопрос назначения консьержа в наш подъезд: «Давайте скинемся по 400-500 рублей. Чтобы разные тут не ходили!» (Ха, а при консьерже они ходить не будут!) Я забил на собрание, и пока ждал лифт, сфотографировал объявление рядом с его дверью.
Уже спустя полчаса в нашу и в соседнюю квартиру позвонили. Это инициативная группа собирала у жильцов подписи под согласием назначить консьержа. Предлагалось ежемесячно платить по 500 рублей с квартиры.
Про туберкулёз уже никто не вспоминал…
